Чтобы заставить змею безопасно для всех отпустить цепляемое или кусаемое - хорошо помогает облить ей голову крепким алкоголем. А потом пьяная змея еще смешно становится буквой Г, запрокидывает башку, как солевой наркоман, и раскачивается маятником.

Не то, чтобы ей полезно алкогольное отравление, но это ж эмерджинси.

Elena Mikhailik

Мелкое змеиное дополнение

Австралия. У группы строителей между двумя деловыми встречами заезд в зверинец. Переводчику П, естественно, положено пребывать с, хотя местная сумчатая фауна а) известна своей общей молчаливостью и б) в любом случае не нуждается в переводчике. Зверинец хороший, большой, просторный, в свободное от посетителей время занимается выхаживанием и размножением всякой пострадавшей от человека фауны. Фауне там удобно. По мерке. (Например в вольере у клинохвостого орла гнездо располагается на специально туда привнесенной верхушке столба электропередач. Родное, знакомое, привычное, ничего другого не признаем.)

В общем, строители разбежались в разных зверинцевых направлениях, а переводчик П стоит себе на дорожке и видит, как на лужайке служитель выгуливает оливкового питона. Замечательный питон, светло-зеленый, метра на три - это много, оливковые растут примерно до четырех. Ну как не подойти поздороваться?

Питон с удовольствием познакомился, оценил - и пополз. На переводчика П. И вокруг. И вокруг. И вокруг.
Служитель говорит:
- Слушай, у меня хвост заканчивается.
- У меня, вообще-то, я заканчиваюсь.
Потому что переводчик П уже по самые уши в питоне и оливковая голова качается где-то под левым локтем.

А группа уже сбежалась обратно и всю эту картину фотографирует. И все бы хорошо, только нескольких участников вид вдохновил - и они решили, что тоже так хотят. А мысль строителя, как известно, равна действию. Подошли и питона - хвать

А питон-то понимает только одно, что его силой с «дерева» ташшшат. И явно же не за добром, а, например, за ценным белком, с которым он решительно не готов расстаться. И естественно что? Правильно, начинает цепляться. То бишь, вцепляться в наличную поверхность. Изо всех питоньих сил. Сил много. Переводчик П говорит «ып» - а больше ничего не говорит, потому что не может.

На «ып» служитель все же очнулся, отцепил строителей от питона, а питона от насеста (тот, впрочем, и сам сполз). Все хорошо. Дышать можно и неожиданно приятно.
Но вот на следующем совещании, поймав недоуменный взгляд контрагентов, обращенный на переводчицкий пиджак всмятку, сердобольные строители тут же пояснили:
- Нет, это так не было, это на предыдущей точке душила гигантская анаконда.

И переводчику П пришлось это переводить.