Shaul Reznik

Дочитал мемуары Полины Венгеровой:

1. Воспоминания ценны тем, что автор — не из тех, кто, задрав штаны, бежал за Гаскалой. Традиционный уклад Венгерова любит и ценит, отход мужа и детей от соблюдения заповедей тяжело переживает, по еврейским провинциальным одежде, кухне и свадебным обычаям тоскует.

2. Кухня! Ели наши зажиточные предки как не в себя (четыре перемены блюд, двухчасовые чаепития, детям перед сном - «вечерний хлеб» с вареньем). Причем ели то, что должно было годам к сорока свести в могилу: «Все обожали ее кныши — пирожки с начинкой из гусиного сала, шкварок, гусиной печенки и кислой капусты, паренной на гусином же сале».

3. Талмудический бэкграунд давал возможность продвигаться в торговле и финансах, несмотря на отсутствие секулярного образования. Отец Венгеровой, литвак и выпускник знаменитой Воложинской ешивы, был строительным подрядчиком, свекор-хасид владел концессией на винокурение, муж дослужился до директора банка.

4. Ассимиляция, вполне добровольная, не пощадила никого. Причем ассимилирующиеся шли вразнос: брат Венгеровой уехал в США и крестился, муж разочаровался в хасидизме, из Хонона Лейбовича стал Афанасием¹ Леонтьевичем (Афанасием, Карл! Привет Василию-Иосифу Гроссману!) и начал есть трефное.

Теперь — субъективные предположения о причинах произошедшего. Б-г запретил Адаму и Еве вкушать плоды Древа познания добра и зла. Вступив в диалог со Змеем, Ева озвучила несуществующий запрет: «И не касайтесь его». Есть мидраш о том, как хитрое животное толкнуло первую леди, и та ухватилась за ствол древа. «Ага, прикоснулась и не умерла! — завопил Змей. — Ну так и от плодов не умрешь».

Иудаизм Венгеровой и ее современников-соплеменников был, помимо галахического фундамента, мешаниной из суеверий — шохет обязан съесть кусочек от каждого зарезанного гуся, иначе его разобьет паралич — и невероятного числа запретов. Отец делает выговор замужней дочери: в субботу они с мужем гуляли вместе (нет, за ручку не держались), тогда как благонравные семиты и семитки Брест-Литовска обязаны совершать моцион в разные часы (что перебор даже по нынешним стандартам Меа Шеарим). Зять увлекся энтомологией и коллекционирует жуков — мать Венгеровой в ужасе, коробочка отобрана.

Коллекционеры жуков и поклонники немецкой поэзии ощущали себя Евой, которая нарушила рукотворный запрет, выдаваемый за заповедь. Отсюда путь к свинине на тарелке недолог.