перечитывая, переслушивая
"Экономическая мысль" Мюррея Ротбарда
до чего же напомнило сегодняшнюю социалистическую европу.
"Вероятно, самым важным из меркантилистских ограничений, наложенных на французскую экономику в XVII в., было поддержание стандартов «качества» в промышленности и торговле. Эта мера фактически привела к замораживанию французской экономики на уровне начала - середины XVII в., к замедлению или даже предотвращению инноваций - внедрения новых продуктов, новых технологий, новых методов производства и обмена, столь необходимых для экономического и промышленного развития. Возьмем такой пример. Изобретенный в начале XVII в. ткацкий станок поначалу использовался для изготовления предмета роскоши, шелковых чулок. Когда такие станки начали применяться для производства предметов достаточно массового спроса — шерстяных и полотняных изделий, ткачи, работавшие вручную, не выдержали конкуренции и в 1680 г. упросили Кольбера запретить производство на этих станках любых изделий, кроме шелковых. По счастью, в данном случае владельцы шерстяных и полотняных мануфактур обладали достаточным политическим влиянием, через четыре года добились отмены запрета и сами включились в протекционистскую картельную систему привилегий.
Все перечисленные тенденции французского меркантилизма достигли апогея в эпоху Жана-Батиста Кольбера (1619—1683), причем до такой степени, что наиболее гипертрофированные проявления меркантилизма были названы кольбертизмом. Сын торговца из Реймса, Кольбер смолоду попал в центральный бюрократический аппарат. В 1651 г. он стал главным королевским чиновником, а с 1661 г. на протяжении 22 лет, вплоть до самой смерти, фактически был полновластным повелителем всей экономики. При короле-солнце, как называли образцового представителя абсолютистского деспотизма Людовика XIV, Кольбер сосредоточил в своих руках должности суперинтенданта финансов и министра коммерции и фактически руководил правительством.
Кольбер развернул бурную деятельность по раздаче монополий, субсидированию производителей предметов роскоши и картелированию привилегий. В результате он создал мощную систему центральной бюрократии, в которую входили так называемые «интенданты»; эта система занималась контролем и регулированием. В дополнение к ней была создана обширная система инспекции, маркировки и измерения; с ее помощью выявляли тех, кто уклонялся от детально разработанных государственных требований. Интенданты использовали сеть шпионов и информаторов, собиравших сведения обо всех нарушениях картельных ограничений и правил. По классическому шпионскому обычаю эти агенты шпионили друг за другом, а также за самими интендантами. Наказания за экономические преступления были разнообразными: конфискация и уничтожение некачественных» изделий, большие штрафы, публичное предание позору, запрет заниматься бизнесом. По словам видного историка меркантилизма, французская система принуждения строилась на следующем принципе: «Ни одна контрольная мера не считалась слишком суровой, если она способствовала укреплению максимального уважения к предписаниям».
Если говорить о борьбе с новшествами, то два самых ярких случая произошли вскоре после смерти Кольбера, но тоже в период долгого царствования Людовика XIV. Во Франции изготовление пуговиц контролировали несколько гильдий — в зависимости от используемого материала.
Самое важное место принадлежало гильдии веревочников и пуговичников, которые делали плетеные пуговицы вручную. В 1690-х гг. портные и торговцы ввели новую моду: пуговицы стали обтягивать той тканью, из которой был сшит предмет одежды. Пуговичники, мастерившие все вручную, выразили крайнее негодование и вынудили государство встать на их защиту. В конце 1690-х гг. за производство, продажу и даже за ношение новых пуговиц были установлены штрафы, которые постоянно повышались. Местные приставы, назначаемые гильдией, даже получили право обыскивать частные дома и задерживать на улице любого, кто носил дурные и недозволенные пуговицы. Однако через несколько лет государство и производители традиционных пуговиц признали свое поражение, поскольку вся Франция перешла на новые пуговицы.
Более существенную роль в замедлении промышленного роста во Франции сыграл губительный запрет набиравшей популярность одежды из набивного ситца. Хлопчатобумажные ткани, конечно, не были на первом месте в ту эпоху, но они послужили искрой Промышленной революции в Англии XVIII в.
Новую ткань, набивной ситец, начали ввозить из Индии в 1660-х гг.,и она быстро приобрела популярность как на массовом рынке недорогой одежды, так и на рынке модных изделий. Поэтому набивной ситец стали производить и во Франции. В 1680-х гг. изготовители шерстяных, шелковых, льняных и других традиционных тканей подали жалобу на «нечестную конкуренцию» со стороны необычайно успешной новой отрасли. Набивной ситец действительно выигрывал соревнование с другими тканями. В 1686 г. власти полностью запретили набивной ситец: его нельзя было ни ввозить, ни производить. В 1700 г. французское правительство поставило последнюю точку и запретило любое использование новой материи в потребительских целях. Для правительственных шпионов наступили славные деньки: «Они заглядывали в кареты, в частные дома и сообщали, что гувернантка маркиза де Кормуа замечена сидящей у окна в почти новой одежде из набивного ситца, где на белом фоне изображены большие красные цветы, а жена торговца лимонадом замечена в своем магазине в ситцевом чепчике»4. Тысячи французов в буквальном смысле пали жертвами этой ситцевой войны, т.е. либо были казнены за ношение ситца, либо убиты в вооруженных рейдах против ситцепоклонников.
Однако ситец пользовался такой популярностью, особенно у французских дам, что в конечном счете государство проиграло войну, хотя на бумаге запрет сохранялся вплоть до конца XVIII в. Контрабанду ситца пресечь так и не удалось. Принять меры против внутреннего производства ситца было, разумеется, гораздо проще, чем контролировать его потребление в масштабах всей Франции. Поэтому результатом почти векового запрета стала полная ликвидация французского ситцевого производства. Ситцевые фабриканты и квалифицированные мастера, многие из которых были притесняемыми гугенотами, уезжали в Голландию и в Англию, где способствовали развитию местного ситценабивного дела"
гл.7. Меркантилизм: на службе у абсолютистского государства.